— и я попробую поговорить с тем, кто стал солью.

Амага приказала всем отойти. Ее охранница спустила Таргу. Старуха наклонилась и положила узловатые пальцы на голову статуэтке. Амага подумала, что

Ее брат никогда не был таким мелким, как сейчас. Она ожидала, что старуха что-нибудь спросит, начнет ритуал или затрясется от божественного присутствия. Но она была хитрее.

— Его дух жив, — сказала прорицательница и свела на царицу суровые бельма.

— Ты его здесь держишь.

— Как можно его выпустить, сделать таким, как он был? — голос Амаги неожиданно стал хриплым.

— Его нельзя оживить. Это большой грех против Девы. Она не позволит. — Старуха оторвала пальцы от статуи.

— Ты думаешь, я буду слушать ту, которая бросила свою землю на растерзание? Я сожгу ее храмы и развею пепел над морем, чтобы ни одного упоминания о ней не осталось. Если его нельзя оживить, то говори, как перенести душу Тарга в

другое тело. — Амага взяла за барки слепую и с силой встряхнула: «Что она дома? Осмелилась торговаться с царицей?»

— Ты не понимаешь. Это ее милость к тебе и Тарга, — старая взвыла под градом ударов Амаги. — Дух в соли хочет, чтобы ты его отпустила! Это все, что он хочет.

Амага расслабила пальцы. Старуха упала на землю. Соляная статуэтка покатилась. Прорицательница закрыла лицо руками и задрожала. Амазе показалось, что она смеется. Царица схватила Таргу и спрятала в сумку.

— Ты врешь! Ты грязная наглая лгунья! — Амага вытащила меч.

— Ты убьешь меня и не получишь того, чего хочешь.

Амага не дала ей договорить. Она разрубила старуху пополам, словно та была сухим кустом. А потом велела завершить дело.

Она снова до краев наполнила Золотую Колыбель. А когда поднесла к Таргу голову внучки старухи, маленькая золотая монетка ударилась о фольгу. Амага услышала звонкий удар. Ее сердце остановилось. Ломая ногти, она принялась драть золото. Пальцы провалились в пустоту. Внутри ничего не было.

Кровь, годами лившаяся на статую, растворила соль, стала священным миром, который отняли те, кто приходил в Тарг с молитвами. Осталась только фольга — пустая оболочка от того, что когда-то была ее братом. В отчаянии Амага упала на колени и вцепилась в собственные волосы. Ее опять обманули, заставили почувствовать себя бессознательным девчонкам, лишенным цели и надежды, как тогда в храме

Таврополы, когда ее впервые заставили изменить Тарге. Но в этот раз она не даст себя сломить.

Амази требовалась громкая победа, и она направила орду на столицу

Боспору — Пантикапею. Старший военачальник — рыжебородый Левкон.

советовал отступить. Царь Боспор уже собрал силы. Битва за столицу его царства будет стоить столько жизней, что они не смогут нести восторженное.

Амага подняла Левкона на смех. Он был военачальником Фоанта, но в ночь Девы, когда она убила его вождя, остался дома и спас свою жизнь, а когда к утру выполз из шатра, то одним из первых присягнул на верность Амази. Трус один раз — всегда трус.

Они решили атаковать Пантикапею со стороны некрополя. Это было неслыханное кощунство, то, чего до нее никто не делал, поэтому Амага надеялась, что их там не будут ждать.

Сотни курганов тянулись вдоль городских стен. Холмы покрывал фиолетовый аконит. Амага втянула сладкий аромат цветов смерти и приказала быть осмотрительными. Как только она это сказала, из-за поворота вылетела конница.

Спартокко. Из-под копыт разлетались камни и грязь из священных могильников. На стенах подняли головы лучники. Боспор был готов. Это Амага была слишком самоуверенной.

Царица оскалилась: ее орда превосходила боспорян в несколько раз. Она подняла щит и пришпорила кобылицу. Ее воины падали с седел на полном ходу, их затаптывали собственные кони, они становились мишенями вражеских лучников. Амага не останавливалась. Она снова первой ворвалась за стены и посеяла панику среди охранников города. Легенды об бешеной царице пришли и сюда. Орда разбежалась по узким улочкам, наполнила город криком и кровью. И когда казалось, что победа неизбежна, Амага исчезла. Она была слишком заметна, чтобы об этом не узнала орда. Ряды смешались. Пока искали царицу, потеряли время и превосходство.

Пришлось отступать.

Амага знала, что так случится, но не чувствовала вины. Ее мучили собственные демоны. Царица спешила, спрятала лицо и побежала к акрополю. Темнокожая охранница понесла за ней пустую Золотую Колыбель. Над обрывом, как ласточкино гнездо, зацепился неприветливый храм. Он походил на теменос

Таврополы. Не хватало только голов на сваи и проторенной тропинке.

Амагу встретила испуганная жрица. Она увидела обнаженные мечи и забилась в дальний угол храма. В центре стояла мраморная статуя, совсем не похожая на деревянный идол, который Амага видела в детстве. Но царица привыкла к многоликости Девы. Она приказала темнокожей стеречь вход и подошла к зажавшейся от нее руками жрице.

— Не бойся. Я пришла побеседовать. От того, что ты скажешь, зависит твоя жизнь. Ты знаешь такую игру — тогуз Коргоол?

Жрица неуверенно кивнула. Амага разложила доску у подножия статуи и высыпала камни. Охранница закрыла дверь храма изнутри.

— Эту игру любил мой брат, — соврала Амага. — Если ты выиграешь, я узнаю, что Дева тебя охраняет.

Это тоже было неправдой. Кого может охранять спящая богиня?

Они играли несколько часов. До храма донесся запах дыма. Несколько раз кто-то стучал в дверь и молил о помощи. Однако Амага не считалась. Она подошла слишком близко. В тенях под колоннадой ей слышался шепот Девы.

Жрица выиграла. Худое лицо вытянулось. Глаза Амаги пылали. Она развязала мешок, вытащила Золотую Колыбель и фольгу, оставшуюся от Тарга, а потом положила меч себе на колени и закричала, пугая чаек под крышей:

— Ты здесь, богиня? Я чувствую твое присутствие. И хочу услышать ответ.

Как мне оживить Таргу, как вернуть ему тело?

— Ты же обещала сохранить мне жизнь, — лепетала жрица.

— Скажи, как оживить Таргу, иначе я ее убью и выжгу все твои храмы. Все до единого!

Но ответом была только тишина. Оглушительное издевательское молчание. Тогда

Амага подняла